Илиада - Страница 145

К оглавлению

145

Близкая, верно, беда Дарданида сынам угрожает?..

О! удалися от слуха подобная весть! Но от страха

455 Я трепещу… Не бесстрашного ль Гектора богу подобный

В поле, отрезав от стен, Ахиллес одинокого гонит?

Боги! уже не смиряет ли храбрость его роковую,

Коей он дышит? В толпе никогда не останется Гектор:

Первый вперед полетит, никому не уступит в геройстве!»


460 Так произнесши, из терема бросилась, будто менада,

С сильно трепещущим сердцем, и обе прислужницы следом;

Быстро на башню взошла и, сквозь сонм пролетевши народный,

Стала, со стен оглянулась кругом и его увидала

Тело, влачимое в прахе: безжалостно бурные кони

465 Полем его волокли к кораблям быстролетным ахеян.

Темная ночь Андромахины ясные очи покрыла;

Навзничь упала она и, казалося, дух испустила.

Спала с нее и далеко рассыпалась пышная повязь,

Ленты, прозрачная сеть и прекрасноплетеные тесмы;

470 Спал и покров, блистательный дар золотой Афродиты,

Данный в день оный царевне, как Гектор ее меднолатный

Из дому взял Этиона, отдавши несметное вено.

Вкруг Андромахи невестки ее и золовки, толпяся,

Бледную долго держали, казалось, убитую скорбью.

475 В чувство пришедши она и дыхание в персях собравши,

Горько навзрыд зарыдала и так среди жен говорила:

«Гектор, о горе мне, бедной! Мы с одинакою долей

Оба родилися: ты в Илионе, в Приамовом доме,

Я, злополучная, в Фивах, при скатах лесистого Плака,

480 В доме царя Этиона; меня возрастил он от детства,

Смертный несчастный несчастную. О, для чего я родилась!

Ты, о супруг мой, в Аидовы домы, в подземные бездны

Сходишь навек и меня к неутешной тоске покидаешь

В доме вдовою; а сын, злополучными нами рожденный,

485 Бедный и сирый младенец! Увы, ни ему ты не будешь

В жизни отрадою, Гектор, — ты пал! — ни тебе он не будет!

Ежели он и спасется в погибельной брани ахейской,

Труд беспрерывный его, бесконечное горе в грядущем

Ждут беспокровного: чуждый захватит сиротские нивы.

490 С днем сиротства сирота и товарищей детства теряет;

Бродит один с головою пониклой, с заплаканным взором.

В нужде приходит ли он к отцовым друзьям и, просящий,

То одного, то другого смиренно касается ризы, —

Сжалясь, иной сиротливому чару едва наклоняет,

495 Только уста омочает и неба в устах не омочит.

Чаще ж его от трапезы счастливец семейственный гонит,

И толкая рукой, и обидной преследуя речью:

— Прочь ты исчезни! не твой здесь отец пирует с друзьями! —

Плачущий к матери, к бедной вдовице дитя возвратится,

500 Астианакс мой, который всегда у отца на коленах

Мозгом лишь агнцев питался и туком овец среброрунных;

Если же сон обнимал, утомленного играми детства,

Сладостно спал он на ложе при лоне кормилицы нежном,

В мягкой постели своей, удовольствием сердца блистая.

505 Что же теперь испытает, лишенный родителя, бедный

Астианакс наш, которого так называют трояне,

Ибо один защищал ты врата и троянские стены,

Гектор; а ныне у вражьих судов, далеко от родимых,

Черви тебя пожирают, раздранного псами, нагого!

510 Наг ты лежишь! а тебе одеяния сколько в чертогах,

Риз и прекрасных и тонких, сотканных руками троянок!

Все их теперь я, несчастная, в огненный пламень повергну!

Сделал ты их бесполезными, в них и лежать ты не будешь!

В сонме троян и троянок сожгу их, тебе я во славу!»


515 Так говорила, рыдая; и с нею стенали троянки.

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.
ПОГРЕБЕНИЕ ПАТРОКЛА. ИГРЫ

Так сокрушались трояне по граду. В то время ахейцы,

К черным своим кораблям возвратяся, на брег Геллеспонта,

Быстро рассеялись все по широкому ратному стану.

Но мирмидонцам своим расходиться Пелид не позволил;

5 Став посредине дружин их воинственных, он говорил им:

«Быстрые конники, верные други мои, мирмидонцы!

Мы от ярма отрешать не станем коней звуконогих;

Мы на конях, в колесницах, приближимся все и оплачем

Друга Патрокла: почтим подобающей мертвого честью.

10 Но, когда мы сердца удовольствуем горестным плачем,

Здесь, отрешивши коней, вечерять неразлучные будем».


Рек — и рыдание начал; и все зарыдали дружины.

Трижды вкруг тела они долгогривых коней обогнали

С воплем плачевным: Фетида их чувства на плач возбуждала.

15 Вкруг орошался песок, орошались слезами доспехи

Каждого воина; так был оплакиван вождь их могучий.

Царь Ахиллес между ними рыдание горькое начал,

Грозные руки на грудь положив бездыханного друга:

«Радуйся, храбрый Патрокл! и в Аидовом радуйся доме!

20 Все для тебя совершаю я, что совершить обрекался:

Гектор сюда привлечен и повергнется псам на терзанье;

Окрест костра твоего обезглавлю двенадцать славнейших

Юных троянских сынов, за смерть твою отомщая!»


Рек, — и на Гектора он недостойное дело замыслил:

25 Ниц пред Патрокла одром распростер Дарданиона в прахе.

Тою порой мирмидонцы с рамен светозарные брони

Сняли; от ярм отрешили гремящих копытами коней

И, неисчетные, близ корабля Ахиллеса героя

Сели; а он учреждал им блистательный пир похоронный.

30 Множество сильных тельцов под ударом железа ревело,

Вкруг поражаемых; множество коз и агнцев блеющих;

Множество туком цветущих закланных свиней белоклыких

Окрест разложено было на ярком огне обжигаться:

Кровь как из чанов лилася вокруг Менетидова тела.

35 Но царя Эакида, Пелеева быстрого сына,

К сыну Атрея царю повели воеводы ахеян,

С многим трудом убедив, огорченного гневом за друга.

145