Илиада - Страница 138

К оглавлению

138

Кончи ты брань! А троян хоть из града Пелид быстроногий

360 Пусть изженет; отрекаюсь их распрь, не хочу поборать им!»


Так говорил, и горел; клокотали прекрасные воды.

Словно клокочет котел, огнем подгнетенный великим,

Если он, вепря огромного тук растопляя блестящий,

Полный ключом закипит, раскаляемый пылкою сушью, —

365 Так от огня раскалялися волны, вода клокотала.

Стала река, протекать не могла, изнуренная знойной

Силою бога Гефеста. Скамандр к торжествующей Гере

Голос простер умоляющий, быстрые речи вещая:

«Гера! за что твой сын, на поток мой свирепо обрушась,

370 Мучит меня одного? Пред тобою не столько виновен

Я, как другие бессмертные, кои троян защищают.

Я укрощуся, о Гера владычица, если велишь ты;

Пусть и Гефест укротится! Клянуся я клятвой бессмертных:

Трои сынов никогда не спасать от суровой годины,

375 Даже когда и Троя губительным пламенем бурным

Вся запылает, зажженная светочьми храбрых данаев!»


Речи такие услышав, лилейнораменная Гера

Быстро, богиня, к Гефесту, любезному сыну, вещала:

«Полно, Гефест, укротися, мой сын знаменитый! Не должно

380 Так беспощадно за смертных карать бессмертного бога!»


Так повелела, — и бог угасил пожирающий пламень.

Вспять покатились к потоку прекрасно струящиесь воды.

Так обуздана Ксанфова мощь; успокоились оба,

Ксанф и Гефест: укротила их Гера, кипящая гневом.


385 Но меж другими бессмертными вспыхнула страшная злоба,

Бурная: чувством раздора их души в груди взволновались.

Бросились с шумной тревогой; глубоко земля застонала;

Вкруг, как трубой, огласилось великое небо. Услышал

Зевс, на Олимпе сидящий; и с радости в нем засмеялось

390 Сердце, когда он увидел богов, устремившихся к брани.

Сшедшися, боги не долго стояли в бездействии: начал

Щиторушитель Арей, налетел на Палладу Афину,

Медным колебля копьем, изрыгая поносные речи:

«Паки ты, наглая муха, на брань небожителей сводишь?

395 Дерзость твоя беспредельна! Ты вечно свирепствуешь сердцем!

Или не помнишь, как ты побудила Тидеева сына

Ранить меня, и сама, перед всеми копьем ухвативши,

Прямо в меня устремила и тело мое растерзала?

Ныне за все, надо мной совершенное, мне ты заплатишь!»


400 Рек — и ударил копьем в драгоценный эгид многокистный,

Страшный, пред коим бессилен и пламенный гром молневержца;

В оный копьем длиннотенным ударил Арей исступленный.

Зевсова дочь отступила и мощной рукой подхватила

Камень, в поле лежащий, черный, зубристый, огромный,

405 В древние годы мужами положенный поля межою;

Камнем Арея ударила в выю и крепость сломила.

Семь десятин он покрыл, распростершись: доспех его медный

Грянул, и прахом оделись власы. Улыбнулась Афина

И, величаясь над ним, устремила крылатые речи:

410 «Или доселе, безумный, не чувствовал, сколь пред тобою

Выше могуществом я, что со мною ты меряешь силы?

Так отягчают тебя проклятия матери Геры,

В гневе тебе готовящей кару за то, что, изменник,

Бросил ахейских мужей и стоишь за троян вероломных!»


415 Так говоря, от него отвратила ясные очи.

За руку взявши его, повела Афродита богиня,

Тяжко и часто стенящего; в силу он с духом собрался.

Но, Афродиту увидев, лилейнораменная Гера

К Зевсовой дщери Афине крылатую речь устремила:

420 «Непобедимая дщерь воздымателя облаков Зевса!

Видишь, бесстыдная паки губителя смертных Арея

С битвы пылающей дерзко уводит! Скорее преследуй!»


Так изрекла, — и Афина бросилась с радостью в сердце;

Быстро напав на Киприду, могучей рукой поразила

425 В грудь; и мгновенно у ней обомлело и сердце и ноги.

Оба они пред Афиною пали на злачную землю.

И, торжествуя над падшими, вскрикнула громко Афина:

«Если б и все таковы защитители Трои высокой

Были, на брань выходя против меднооружных данаев,

430 Столько ж отважны и сильны душой, какова Афродита

Вышла, Арея союзница, в крепости спорить со мною!

О, давно бы от грозной войны успокоились все мы,

Град сей разруша, высокотвердынную Трою Приама!»


Так говорила, — и тихо осклабилась Гера богиня.

435 И тогда к Аполлону вещал Посидон земледержец:

«Что, Аполлон, мы стоим в отдалении? Нам неприлично!

Начали боги другие. Постыдно, когда мы без боя

Оба придем на Олимп, в меднозданный дом Олимпийца!

Феб, начинай; ты летами юнейший, — но мне неприлично:

440 Прежде тебя я родился, и боле тебя я изведал.

О безрассудный, беспамятно сердце твое! Позабыл ты,

Сколько трудов мы и бед претерпели вокруг Илиона,

Мы от бессмертных одни? Повинуяся воле Кронида,

Здесь Лаомедону гордому мы, за условную плату,

445 Целый работали год, и сурово он властвовал нами.

Я обитателям Трои высокие стены воздвигнул,

Крепкую, славную твердь, нерушимую града защиту.

Ты, Аполлон, у него, как наемник, волов круторогих

Пас по долинам холмистой, дубравами венчанной Иды.

450 Но, когда нам условленной платы желанные Горы

Срок принесли, Лаомедон жестокий насильно присвоил

Должную плату и нас из пределов с угрозами выслал.

Лютый, тебе он грозил оковать и руки и ноги

И продать, как раба, на остров чужой и далекий;

455 Нам обойм похвалялся отсечь в поругание уши.

Так удалилися мы, на него негодуя душою.

Царь вероломный завет сотворил и его не исполнил!

Феб, не за то ль благодеешь народу сему и не хочешь

Нам поспешать, да погибнут навек вероломцы трояне,

460 Бедственно все да погибнут, и робкие жены и дети!»

138